Меня давно просили рассказать, как надо относиться к телевизору, уж очень много мнений по этому поводу, и все такие разные. Я постараюсь представить точку зрения,более или менее устоявшуюся у нас в православной церкви.
Мне вспоминается один забавный случай, который рассказал один из наших прихожан.
Как-то они с женой купили новый телевизор, а потом почувствовали, что между ними самими и детьми возникло какое-то взаимное отчуждение. Приходили домой между собой почти не разговаривали, ели и усаживались перед экраном. Они решили, что причина всему телевизор, и решили от него избавиться. Однажды вечером, они положили его в коробку и бросили с моста в воду. «Ну вот, сказала жена, - теперь будет все по-другому». « Ну и как, - спросил я, - лучше стало?». «Да нет, - ответил он, - ничего не изменилось, пока мы не поняли, что причина наших ссор в нас самих, нашем эгоизме, а не в этой машине» (1).
Он очень точно подметил суть проблемы. Телевизор – изобретение человека, это только аппарат, техническое средство, и все зависит от того, как к нему относиться. В том числе и то, будет ли он нам во вред или принесет пользу (2).
Это хороший повод поразмышлять. Очень важно избирательное отношение к телепрограммам и чувство меры. Даже сейчас, когда телевидение обвиняют в пропаганде безнравственности и насилия, есть немало интересных и познавательных программ по истории, географии, жизни животного мира, добротных аналитических передач, хороших художественных и документальных фильмов. Они, несомненно, развивают кругозор и несут много важной и нужной информации. Если бы каждый из нас ограничивался только этими циклами передач, то телевизор был бы хорошим помощником и нам и нашим детям. Но, к сожалению, такое благоразумное отношение к нему не стало нормой (3).
И потому понятна обеспокоенность педагогов и психологов зависимостью людей от телевизора и степенью его влияния на психику человека.
Вот типичное мнение специалистов: «Телевизор занял неподобающее место в нашем доме. Будучи только скромным средством информации, он вторгся в наши дома, как завоеватель, как агрессор, монополизировал и унифицировал нашу духовную жизнь» (4).
Они отмечают целый ряд отрицательных последствий неумеренного пользования телевизором.
Вот некоторые, наиболее типичные из них.
Оказывается, что длительное сидение у экрана истощает нервную систему. Человек усваивает информацию в сыром виде, и некритически, у него работает исключительно механическая память. Смысловая же память притупляется, а творческие силы ослабляются, человек становится как бы иждивенцем вещи, механизма, его воля парализуется.
Теперь уже телевизор диктует человеку, как надо мыслить, и учит делать это образами, которые своим потоком подавляют логическое мышление (5).
Расслабляет он и интеллектуальные силы человека. Наш ум устроен так, чтобы постоянно упражняться, искать, преодолевать препятствия. Этот процесс можно сравнить с атлетом, который регулярно тренирует свои мышцы. А телевизор дает уже готовую и обильную пищу, от которой ум становится вялым и неспособным к самостоятельному мышлению. Тут напрашивается сравнение с телом. При обильном питании оно быстро дряхлеет и стареет (6).
Но телевизор еще и гипнотизирует. В этом просто убедиться каждому. Потоки образов, ярких и насыщенных страстями, воздействуют одновременно на зрение и на слух, порабощают психику, затормаживают сознание, и постепенно человек может превратиться в медиум телевизора, воспринимающий его внушения (7).
Возможности же человеческой психики очень ограничены. Специалисты подметили, что у телевизора человек за несколько часов может получить столько впечатлений, как раньше за месяц. Нервная система человека перенапрягается и изнашивается, не вынося такого непосильного напряжения. А отсюда недалеко до нервных и психических расстройств (8).
Есть здесь еще и очень важный для религиозного чувства нравственный аспект.
Религия видит в каждом человеке малый мир и неповторимую индивидуальность. А телевизор нивелирует человеческую личность. Чрезмерное увлечение телевизором миллионов и миллионов людей, который предлагает всем одну и ту же информацию, делает их похожими друг на друга и обезличивает их. Люди теряют интерес друг к другу, отчуждение происходит даже в одном и том же доме и семье. Живому общению даже самые близкие люди предпочитают призраки и тени экрана. А когда потеряно это чувство, уходит любовь и сострадание, и наступает внутренняя пустота (9).
Но особенно опасно увлечение телевизором для детей. Дети меньше, чем взрослые могут анализировать содержание передач и регулировать свои чувства, и если позволять им смотреть все без разбора, то обольстительные картины и образы увиденного складываются в стойкие впечатления, а затем переходят в отрицательные черты характера. Вид греха делается для них уже с детства привычным и перестает быть отвратительным. Не случайно один социолог с ужасом как-то сказал: « Телевизор отнимает у детей детство, делает их из младенцев сразу же стариками - детьми без детства и чистоты!» (10).
В общем, картина с местом телевизором в нашей жизни получается довольно мрачноватая. Но это правда. А вот будет так с нами или не будет, зависит только от нас самих.
1. «Телевизор, - пишет православный педагог из Свято-Предтеченского монастыря в Москве сестра Магдалина, - бывает причиной многих конфликтов в семье, особенно между родителями и детьми.
Ни у кого нет сомнений, что то, что показывают по телевизору, очень часто просто ужасно, или богохульно, или неприлично и дико, и что такие программы являются источником зла. Что всего хуже, - что к телевизору привыкают, как к наркотику, и уже не могут его не смотреть; а очень немногие программы несут хоть что-нибудь успокоительное, или информативное, или душеполезное. Возможность совсем не иметь телевизора зависит от того, насколько семья сможет понести свое отличие от нормы… Социальные преимущества телевидения (которые никто не оспаривает) должны чем – то компенсироваться при его отсутствии; другими словами, дети должны быть в состоянии и без превозношения, и без комплексов, жить с теми, кто ежедневно проводит часы перед телевизором и любит обсуждать передачи. Проще всего обходиться без телевизора с детьми до школы или когда они уже немножко подрастут и согласятся с семейным решением не иметь телевизора» (Магдалина, сестра. Телевидение // Мысли о детях в Православной Церкви сегодня. М., 1992. С. 35).
2.Так диакон Андрей Кураев говорит о компьютере. Но эти слова вполне приложимы и к телевизору:
«Компьютер ничем не отличается от любого другого «творения рук человеческих» (артефакта). Здесь можно сказать так: «Чистому всё чисто, а свинья везде грязь найдет», Да что говорить об искушении компьютером! Вот православная икона. Казалось бы, что может быть для православного человека святее, чем икона.
Тем не менее, в восприятии некоторых людей икона становится тем, что мешает идти к Богу, а не помогает. Например, когда в 7-8 веках в Византии возникли иконоборческие споры, многие люди стали отвергать иконы, потому что они видели, что в сознании некоторых их единоверцев почитание икон доходило до неприличных степеней. Например, считалось, что для того, чтобы Причастие стало «святее», необходимо соскоблить в чашу немного краски с иконы. Или брали икону и при Крещении объявляли: «Вот эта икона будет твоим крестным отцом».
К сожалению, всё, что угодно, человек может извратить. Человек может гадать на Библии, но это не повод для того, чтобы сжигать Библию. Человек может использовать компьютер для гадости, но это не повод, для того, чтобы объявлять войну всем компьютерам. Это повод для того, чтобы осознать: человеком надо оставаться везде, в том числе и в Интернете.
Есть хороший церковный принцип: «Ты можешь владеть всем, лишь бы ничто не владело тобою». Не стал ли я приставкой к моему компьютеру? Ответ на этот вопрос получить легко: надо вспомнить свою реакцию, когда какие – то человеческие обязательства заставляют отвлечься от мира компьютера.
То же и с телевизором. Представьте, что уже взрослые дети звонят своей пожилой маме и просят её завтра провести хотя бы три часа с малышом – внуком. Бабушка же ответствует: «Хорошо. Но я сейчас посмотрю свои планы». И открывает программу телепередач. И лишь выяснив, что между её любимой мыльной оперой и не менее любимым ток-шоу в этот раз есть трехчасовой интервал, она соглашается в это время заняться внуком. Это уже не бабушка, а телеприставка.
Вот так и подросток свободен от компьютера только, если у него хватает сил нажать кнопку Esc тогда, когда нужно вернуться в мир людей» (Кураев Андрей, диакон. Церковь и молодежь. Неизбежен ли конфликт? СПб., 2006. С. 62-63).
3.Также относились к телевизору русские пастыри за границей уже в 50 –е годы 20-го века, практически еще только на заре эры новых технологий:
«…Надо указать, во-первых, что всякое изобретение само по себе, всякий механизм и машина не есть зло само по себе, как нет самобытного зла. Зло только в воле разумной твари, не исполняющей волю Божию.
Наоборот, в таких изобретениях надо видеть печать Божией Премудрости, которую человеку дано раскрыть в законах природы и от всего сердца вознести хвалу Своему Создателю. Перед размером соблазнительных картин, плывущим по его радиоволнам, было бы нерассудительным отметить и его положительного влияния…
Согласимся признать тот факт, что телевидение способствует возвращению к домашнему очагу и сумеем использовать это его доброе влияние. Оно таит в себе столько почти что магнетической силы, привлекательности и обаяния, что если просто его отрицать в категорической форме, возвышая свой голос с кафедры или амвона, то это значит себя уподобить бьющему воздух палкой.
Наконец, телевидение способно наглядно и исчерпывающим образом преподать уроки по всесторонним вопросам науки, искусства и техники и этим поднять образование, знание, нанося, таким образом, удар темному невежеству и полунауке, которые всегда несли миру столько горя» (Виталий, епископ. Телевизия как проблема для современного пастырства. Православное обозрение. № 7. Монреаль, 1959. С. 9, 10).
- Рафаил (Карелин), архимандрит. О телевизоре. СПб., 1990. С. 3.
- «Телевизор – это ящик Пандоры (см. ниже – В. Б.), из которого тотчас начинают выползать разные ядовитые гады.
Напрасно думают, что, при непрерывно работающем приемнике, можно отсеивать вредоносную информацию по своему произволу.
В человеческой памяти оседает всё, и ничего из неё не выветривается, хотя кажется, что это не так. Меньшая часть сведений находится в её оперативном отделе, ещё какая-то – в пассиве и активизируется напоминанием, всё же остальное опускается глубоко в архив и так или иначе воздействует на нашу душу.
О том, что в библиотеке нашей памяти ничего не пропадает, свидетельствуют опыты ученых, а также форс – мажорные, исключительные обстоятельства, вроде из ряда вон выходящей обстановки, сильного испуга, травм, действия наркотиков и проч.
Об одном случае следует здесь упомянуть. Некто профессор… имел у себя в услужении лаборантку, болгарку. Сам он был знатоком многих языков, современных и древних. Однажды произошла беда: девушка…получила сильный удар током и потеряла сознание. К счастью, вовремя принятыми мерами удалось вывести её из коматозного состояния.
Когда же она пришла в себя, то вдруг заговорила по-древнегречески. Это было тем удивительнее, что языка она не знала, а в город попала из отдаленной деревни и была полуграмотной.
Оказалось, что профессор во время своих занятий имел привычку, расхаживая по кабинету, некоторые тексты прочитывать вслух. Это исподволь и усваивалось лаборанткой» (Худошин А. Мои беседы с православными врачами. М., 2004. С. 67-68).
О Пандоре (от греч. «всем одаренная») в античной мифологии рассказывается следующее.
Когда Прометей дал людям огонь, ярость охватила Зевса и других богов, и они решили оставить огонь людям, но сокрушить их иным способом. Зевс призвал Гефеста, самого искусного мастера среди богов, и велел ему изваять фигуру очаровательной девушки с красотой богини. Изваяние оживили, и каждый из богов одарил её чем-то, потому она и получила имя Пандоры.
Затем Зевс сделал её женой брата Прометея Эпиметея, которого Преметей напрасно убеждал не брать подарки от богов. Пандора же принесла с собой ящик, в котором скрывались великие несчастья: заботы, невзгоды, горе, печали, болезни, голод и, наконец, смерть.
Как только любопытная Пандора откинула крышку, в тот же миг все эти несущие зло существа разлетелись по свету. И хотя красавица сразу же закрыла ящик, было уже поздно. Внутри осталась только надежда (Мертлик Рудольф. Античные легенды и сказания. М., 1992. С. 40).
- «Как ни странно, - отмечает епископ Виталий, - но телевидение, которое способно переносить нас в любой конец света, опускать на дно морское, открывать недра земли,... при помощи которого мы видим народы, которых бы мы никогда в жизни не увидели; несмотря на весь этот грандиозный диапазон наглядного знания, делает нас как никогда ленивыми, апатичными, как бы пресыщенными знанием, безразличными и в итоге…развивает в нас невежество…Телевидение отучает нас воображать и даже мыслить. Оно делает нас духовно ленивыми, и в частной своей жизни мы становимся людьми без всякого воображения, с потухшим взором взирающими на мир Божий, и не видящими, что «на всем видимом написано свидетельство о Невидимом» (Рим. 1) (Епископ Виталий. Указ. соч. С. 11-12).
- Телевизор по силе воздействия часто сравнивают с театром. Его использование и воздействие зависит от нравственного состояния общества. Так было с античным театром, который тоже воздействовал на воображение, психику и нравственность и мог назидать или развращать.
«В Европе театральное искусство было создано греками. Оно вышло из культовых представлений в честь Дионисия. Аристотель говорил, что трагедия образовалась из дифирамбических песнопений, а комедия из фаллических песней…
Трагедия показывала страдания человека, обусловленные его сомнительным отношением к богам. Комедия видела в мире много поводов для веселья и смеха.
Культовые представления проходили на круглой сцене (орхестра); вокруг неё становились участники ритуала. При постановке драм устроялось помещение для зрителей, которое по большей части располагалось на склонах холмов в виде амфитеатра так, чтобы можно было свободно видеть орхестру… Стена сцены изображала место события, которое могло происходить перед дворцом, храмом и т. д., с открывавшимися воротами, чтобы показать входы во внутренние палаты здания… (Маnn O. Theater. Religion in Geschichte und Gegenwart. 6. Band. Tuebingen, 1986. S. 727).
«В Греции… впервые театр сделался одним из факторов общественного развития, распространяя в народе религиозные и социально – этические понятия и соединяя тем разнообразные слои населения городов и деревень. Для греческого театра созданы были гениальными поэтами образцы драмы, имевшие решительное влияние на драму римскую и ново-европейскую» (Мищенко Ф. Театр // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 64. Терра, 1993. С. 731).
Однако на закате античной эпохи театр деградирует, и это видно из слов святителя Иоанна Златоуста(+407):
«…Какая польза в посте, когда тело ты лишаешь дозволенной законом пищи, а душе даешь пищу противозаконную; когда целые дни просиживаешь там (в театре), смотря на посрамление и унижение общей человеческой природы, на жен – блудниц, на лицедеев, которые, собирая всё, что есть худого в каждом доме, представляют зрелища любодеяния. Да, там можно видеть и блудодеяния и прелюбодеяния, можно слышать и богохульные речи, так что болезнь проникает в душу и через глаза, и через слух… .Какими глазами посмотришь ты на жену после тех зрелищ? Как взглянешь на сына,…как на друга?» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 2. Книга первая. Беседы о покаянии. Беседа 6 (№2). СПб., 1896. С. 349).
Он считал также, что в театре люди приобретают вредные привычки:
«…Но, скажешь, пророк заповедует совершать славословие с восклицанием: «Воскликните Богу вся земля» (Пс. 65, 1).
Но мы запрещаем не такое восклицание, а бессмысленный вопль, не голос хвалы, а голос бесчинства, усиленные крики друг перед другом, напрасное и тщетное поднятие рук на воздух, топание ногами, безобразные и непристойные обычаи, которые свойственны занимающимися шутками на зрелищах и ристалищах. Оттуда приносятся к нам эти вредные привычки, оттуда эти неблагоговейные и простонародные крики, оттуда непристойные движения рук, ссоры, состязания, беспорядочные нравы» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Книга первая. Беседы на слова пророка Исайи. Беседа 1 (№3). СПб., 1900. С. 484).
Но что самое опасное: зрелища наносят раны душе, воздействуя на воображение:
«…Возвращающиеся оттуда пылают огнем вожделения. Увидев на сцене тех страстных женщин и получив оттого многочисленные раны, они бывают ничем не лучше волнующегося моря, потому что взгляды, одежда, слова, поступь и всё прочее представляются их взорам и не дают покоя душе» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 8. Книга первая. Беседы на Евангелие св. апостола Иоанна Богослова. Беседа 60 (№5). СПб., 1902. С. 400).
Однако в средние века театр возрождается вновь и используется в церковном обиходе для просвещения и назидания паствы:
«…В 12 веке богослужение вбирает в себя целый ряд театральных форм. Кроме того, в лоне Церкви, поначалу в школах и во время церковных торжеств, развивается целый ряд театральных форм: пасхальные крестные ходы, рождественские мистерии, представления чудес. Затем их подхватывают миряне. За участие в них зрители и исполнители могли получить отпущение грехов. В 17 веке, в связи с интенсивным изучением латыни, в протестантских школах, католических орденах и даже у иезуитов ставились театральные постановки…И тем не менее, вплоть до второй половины 18-го века церкви отказывали актерам в церковном погребении…» (Fischer – Lichte Erika. Kirche und Theater. Lexikon fuer Kirche und Theologie. Band 9. Freiburg – Basel – Rom – Wien, 2000. S. 1383).
«…Духовные пьесы писались на основании литургических текстов и священнодействий, в частности, гимна «Quem quaetris in sepulchrio?…» (Кого ищете во гробе?…) - который пелся в конце утрени, и воспроизводил разговор женщин (мироносиц) с ангелами у гроба Господня.
С 11 века театрализуется рождественский цикл. (В Германии) известны пасхальные мистерии монастыря в Клостернойбург и рождественские – в Бенедиктбойерн. Кроме этих тем, в театральных постановках использовались и библейские сюжеты: история Исаака и Ревекки, Иосифа и его братьев, Даниила, Лазаря, и позднее святого Николая, а также эсхатоголические мотивы: притча о мудрых и юродивых девах, Страшном суде и т. д.» (Berndt G. Drama. Lexikon des Mittelalters. Band 3. Stuttgart – Weimar, 1999. S. 1353-1354).
«В монотонной жизни средневекового города не было события, глубже захватывавшего общее внимание, сильнее увлекавшего всё население, без различия сословия и состояния, чем представление мистерии, т. е. драмы с сюжетом из Священного Писания. Такое представление, вполне отвечая общей набожности эпохи и вместе с тем удовлетворяя наивной страсти к пышным зрелищам, считалось религиозным и общественным, подвигом, за осуществление которого брались с благоговением, молитвою и горячим усердием.
Все классы общества, начиная с блестящей знати и кончая серым деревенским людом, пылали истинным энтузиазмом к этому делу и, забыв на время сословные личные счеты и застарелые взаимные недоразумения, сходились, - лишь только зарождалась где-нибудь мысль о представлении мистерии, - в единодушном страстном желании содействовать всеми силами успеху и блеску сложного и грандиозного предприятия.
Мистерии были предметом горячей симпатии всей Западной Европы с 14-го до начала 16-го столетия, но нигде они не пользовались такой популярностью, как во Франции во второй половине 15 века…» (Розанов М. Театральные представления во Франции в конце 15 века // Виноградов П. Г., профессор. Книга для чтения по истории средних веков, составленная кружком преподавателей. Выпуск 2. М., 1914. С. 862).
- О том, что именно этими расстройствами характеризуется зависимость от телевизора, говорят наблюдения медиков:
«…Когда сгорела Останкинская телебашня, и народ был лишен «ящика Пандоры», психологов и психоаналитиков, да и простых участковых терапевтов одолели пациенты. У многих из их начались психические срывы, депрессии, у кого-то «подскочило» артериальное давление, у некоторых участились семейные ссоры. Что и говорить, не всякие нервы выдержат такую болезненную ампутацию телевизора от собственного сознания» (Богушева Е. Чем бы дитя не тешилось… М., 2002. С. 41-42).
- Рафаил, архимандрит. Указ. соч. С. 6-7.
По мнению архимандрита Рафаила, телевизор особенно опасен для молитвы, поскольку абсолютно несовместим с ней:
«Святые отцы, - пишет он, - заповедали нам стараться часть дня и ночи посвятить молитве к Богу, мысленно уйти от этого мира, как бы подняться над всем временным и проходящим, над всем, что во власти смерти. Для того, чтобы молитва имела крылья, надо ограничивать внешние впечатления, обуздывать воображение, фантазии и заключать ум в слова молитвы.
А здесь у экрана человек наполняет свою душу концентрированными впечатлениями, он загружает ими свою душу, и она становится подобной путнику, который идет в гору и несет на плечах тяжелый мешок с камнями. Эти образы и впечатления, хранящиеся в глубине души, во время молитвы выплескиваются на поверхность сознания, и человек молится как будто при шуме бури, не слыша собственных слов. Святые отцы учили, что вся жизнь человека должна быть приготовлением к молитве, а здесь у телевизора человек продает самое дорогое – свою молитву» (Рафаил (Карелин), архимандрит. Как вернуть в семью потерянную радость. Б. м. и г. С. 65).
- Как начинают формироваться чувства, воображение и память, и что должны делать родители для их правильного воспитания уже с раннего детства, хорошо описывает святитель Феофан Затворник:
«…Вот дитя начинает останавливать взор свой на том или другом предмете, и на одном больше, на другом меньше, как будто один ему нравится более, а другой – менее. Это первые начатки пробуждения чувств, за которыми тотчас следует пробуждение деятельности воображения и памяти. Способности эти стоят на переходе от телесной деятельности к душевной и действуют совместно, так что сделанное одной, тотчас передается другой…
Хорошо и спасительно первые начатки их освятить предметами из области веры. Первые впечатления глубоко остаются памятными. Помнить надо, что душа является в мир голою силою; возрастает, богатеет во внутреннем содержании и разнообразится в деятельности она уже после. Первый материал, первую пищу для образования своего она получает извне, от чувств, через воображение.
Очевидно само собою, какого характера должны быть первые предметы чувств и воображения, чтобы не только не препятствовать, а еще более способствовать образующейся христианской жизни. Ибо известно, что, как первая пища имеет значительное влияние на темперамент тела, так и первые предметы, какими занимается душа, имеют сильное влияние на характер души или тон её жизни.
Развивающиеся чувства дают материал воображению, воображенный предмет хранится в памяти и составляет, так сказать, содержание души. Пусть чувства получают первые впечатления от предметов священных: икона и свет лампады – для глаз, священные песни – для слуха и прочее. Дитя не понимает еще ничего из того, что у него перед глазами, но его глаз и слух, привыкают к этим предметам, и они, предзанимая сердце, тем самым ставят вдали другие предметы.
За чувствами и первые упражнения воображения будут священны; ему легче будет воображать эти предметы, чем другие: таковы его первые сгибы…
Итак, пусть ограждают дитя священными предметами всех видов. Всё же могущее развращать в примерах, изображениях, вещах удаляют. И во всё последующее время надо хранить тот же порядок…»
И наоборот:
«Известно, как сильно действуют на душу растленные образы, в каком бы виде они не касались её. Как несчастно дитя, которое, закрыв глаза, или оставшись одно и углубившись в себя, бывает подавляемо множеством непотребных образов, суетных, соблазнительных, дышащих страстями. Это то же для души, что чад для головы» (Святитель Феофан Затворник. Как начинается в нас христианская жизнь? // Путь ко спасению (краткий очерк аскетики). Брюссель,1962. С. 34-35).
О печальных плодах беспорядочного пристрастия детей к телевидению много говорят православные педагоги, потому что в результате многие дети просто уходят из Церкви:
«…Духовных сокровищ ребенок еще не стяжал, а вот мир уже завлек его своими тленными сокровищами. И в душе ребенка уже совершилась переоценка ценностей, и, надо сказать, не всегда в пользу Церкви…Мир многое предлагает, но утаивает последствия. Поскольку есть князь мира сего, и он лукав. Поскольку мир сей во зле лежит. Однако ребенок уже привык к тому, что зло – это не страшно, оно может быть добрым (ведь именно этому учат мультфильмы…), и не стоит постоянно делать выбор между добром и злом.
Теперь воспитанному на телемонстрах, гарри потерах, хоббитах и им подобных ребенку совершенно безразлично, зачем выбирать, зачем ограничивать себя в том, что интересно и привлекательно? Теперь душа ребенка как бы притуплена.
На все увещевания и слезы родителей, на все стремления уберечь его от тлетворного влияния сомнительных благ цивилизации подросток отвечает яростным сопротивлением. Он протестует не из вредности…Он не может, именно не может, не находит в себе должных сил справиться с выросшими в его сознании сорняками. А семена этих сорняков упали как раз с экранов телевизоров…
И в силу указанных причин взрослеющим нашим чадам гораздо привлекательнее мир сей – в нем ярко, красочно, легко…Мы наивно полагали и полагаем, что детство – это приятная пора развлечений, ни к чему не обязывающая, со временем проходящая и успешно забывающаяся. Поэтому и обращаем внимания на зреющий в душе ребенка конфликт между тем, что предлагает мир (и мы по легкомыслию не сопротивляемся этому), и тем, чему учит ребенка православная вера…» (Богушева Е. Указ. соч. С. 102, 103, 104).
|
